Неделя 5-я по Пасхе, о самаряныне

Полное чинопоследование богослужений Недели 5-й по Пасхе, о самаряныне

Полное чинопоследование вечерни и утрени Недели 5-й по Пасхе, о самарянке (на русском языке)

Полное чинопоследование вечерни и утрени Недели 5-й по Пасхе, о самарянке (с параллельным переводом)

Служба в Неделю пятую по Пасхе

Неделя 5-я по Пасхе, о самарянке

Апо­столь­ское чте­ние на Ли­тур­гии

(Деян.11:19-26, 29-30. – За­ча­ло 28)

[Про­по­ведь в Ан­тио­хии; по­яв­ле­ние сло­ва «хри­сти­а­нин»]

В те дни апо­сто­лы, рас­се­яв­ши­е­ся от го­не­ния, про­ис­шед­ше­го из-за Сте­фа­на, про­шли до Фини­кии, и Ки­п­ра, и Ан­тио­хии, ни­ко­му не про­по­ве­дуя сло­ва, кро­ме од­них толь­ко иуде­ев.

Бы­ли же сре­ди них ки­при­о­ты и ки­ринеяне, ко­то­рые, при­дя в Ан­тио­хию, го­во­ри­ли и эл­ли­нам (гре­кам), бла­го­вест­вуя Гос­по­да Иису­са. И бы­ла ру­ка Гос­под­ня с ни­ми, и боль­шое чис­ло [на­ро­да], уве­ро­вав, об­ра­ти­лось к Гос­по­ду.

И до­шел слух о них до Церк­ви в Иеру­са­ли­ме, и по­сла­ли Вар­на­ву в Ан­тио­хию. Он, при­быв и уви­дев бла­го­дать Бо­жию, воз­ра­до­вал­ся и убеж­дал всех дер­жать­ся Гос­по­да ис­крен­ним серд­цем, по­то­му что был он муж доб­рый и ис­пол­нен­ный Ду­ха Свя­то­го и ве­ры. И мно­же­ство их при­со­еди­ни­лось к Гос­по­ду.

По­том Вар­на­ва по­шел в Тарс ис­кать Савла[1] и, най­дя его, при­вел в Ан­тио­хию. И бы­ло так, что в те­че­ние це­ло­го го­да они со­би­ра­лись с Цер­ко­вью и учи­ли мно­же­ство на­ро­да; и впер­вые в Ан­тио­хии «уче­ни­ки» по­лу­чи­ли имя «хри­сти­ан»[2].

И они опре­де­ли­ли, чтобы каж­дый из уче­ни­ков, по сво­е­му до­стат­ку, по­слал по­со­бие бра­тьям, жи­ву­щим в Иудее, что́ они и сде­ла­ли, по­слав [со­бран­ное] к пре­сви­те­рам через Вар­на­ву и Савла.

Еван­гель­ское чте­ние на Ли­тур­гии

(Ин.4:5-42. За­ча­ло 12)

[Бе­се­да Хри­ста с са­ма­рян­кой]

[В то вре­мя] при­хо­дит Иисус в cама­рий­ский го­род, на­зы­ва­е­мый Си­харь, близ участ­ка зем­ли, дан­но­го Иа­ко­вом сы­ну сво­е­му Иоси­фу (Быт.48:22). Там был ис­точ­ник Иа­ко­ва. Итак, Иисус, уто­мив­шись от до­ро­ги, си­дел у ис­точ­ни­ка. Бы­ло око­ло ше­сто­го ча­са.

При­хо­дит жен­щи­на из Са­ма­рии по­черп­нуть во­ды. Иисус го­во­рит ей: «Дай Мне пить». А уче­ни­ки Его от­лу­чи­лись в го­род ку­пить пи­щи.

Жен­щи­на са­ма­ри­тян­ка го­во­рит Ему: «Как Ты, бу­дучи иуде­ем, про­сишь пить у ме­ня, са­ма­ри­тян­ки?» Ведь не име­ют об­ще­ния[3] иудеи с са­ма­ри­тя­на­ми.

Иисус ска­зал ей в от­вет: «Ес­ли бы ты зна­ла дар Бо­жий и Кто есть Го­во­ря­щий те­бе «дай Мне пить», – то ты са­ма про­си­ла бы у Него, и Он дал бы те­бе во­ду жи­вую».

Жен­щи­на го­во­рит Ему: «Гос­по­дин! У Те­бя и чер­па­ка нет, и ко­ло­дец глу­бок; от­ку­да же у те­бя во­да жи­вая? Неуже­ли Ты боль­ше от­ца на­ше­го Иа­ко­ва, ко­то­рый дал нам этот ко­ло­дец, и сам из него пил, и де­ти его, и скот его?»

Иисус ска­зал ей в от­вет: «Вся­кий, пью­щий от этой во­ды, бу­дет жаж­дать сно­ва; тот же, кто бу­дет пить от во­ды, ко­то­рую Я дам ему, – не бу­дет жаж­дать во­век; но во­да, ко­то­рую Я дам ему, станет в нем ис­точ­ни­ком во­ды, стру­я­щей­ся в жизнь веч­ную».

Го­во­рит Ему жен­щи­на: «Гос­по­дин! Дай мне этой во­ды, чтобы мне не жаж­дать и не при­хо­дить сю­да чер­пать».

Иисус го­во­рит ей: «Иди, по­зо­ви му­жа тво­е­го и при­хо­ди сю­да».

Жен­щи­на ска­за­ла в от­вет: «У ме­ня нет му­жа». Иисус го­во­рит ей: «Хо­ро­шо ты ска­за­ла: «у ме­ня нет му­жа», ведь у те­бя бы­ло пять му­жей, и тот, ко­то­ро­го ныне име­ешь, не муж те­бе; это спра­вед­ли­во ты ска­за­ла».

Жен­щи­на го­во­рит Ему: «Гос­по­дин! Ви­жу, что Ты про­рок. От­цы на­ши по­кло­ня­лись [Бо­гу] на этой го­ре, а вы го­во­ри­те, что ме­сто, где над­ле­жит по­кло­нять­ся, на­хо­дит­ся в Иеру­са­ли­ме».

Го­во­рит ей Иисус: «По­верь Мне, жен­щи­на, что на­сту­па­ет час, ко­гда и не на го­ре этой, и не в Иеру­са­ли­ме бу­де­те по­кло­нять­ся От­цу. Вы по­кло­ня­е­тесь то­му, че­го не зна­е­те; а мы по­кло­ня­ем­ся то­му, что́ зна­ем, по­то­му что спа­се­ние – от иуде­ев. Но при­хо­дит вре­мя – и те­перь уже на­сту­пи­ло, – ко­гда ис­тин­ные по­клон­ни­ки бу­дут по­кло­нять­ся От­цу в ду­хе и ис­тине; ведь и Отец ищет, чтобы та­ки­ми бы­ли по­кло­ня­ю­щи­е­ся Ему. Бог – это дух, и по­кло­ня­ю­щи­е­ся Ему долж­ны по­кло­нять­ся в Ду­хе и ис­тине».

Жен­щи­на го­во­рит Ему: «Знаю, что при­дет Мес­сия, то есть Хри­стос; ко­гда Он при­дет, то воз­ве­стит нам всё».

Иисус го­во­рит ей: «Это – Я, Го­во­ря­щий с то­бою».

Тут при­шли уче­ни­ки Его и уди­ви­лись, что Он го­во­рил с жен­щи­ной. Од­на­ко ни­кто не ска­зал: «Что Ты ищешь?» или: «О чем го­во­ришь с ней?»

То­гда жен­щи­на оста­ви­ла свой со­суд для во­ды, по­шла в го­род и го­во­рит лю­дям: «Пой­ди­те, увидь­те Че­ло­ве­ка, Ко­то­рый ска­зал мне всё, что́ я сде­ла­ла. Уж не Хри­стос ли Он?» Они вы­шли из го­ро­да и на­пра­ви­лись к Нему.

Меж­ду тем уче­ни­ки про­си­ли Его, го­во­ря: «Рав­ви, по­ешь!». Он же ска­зал им: «У Ме­ня есть пи­ща, ко­то­рой вы не зна­е­те». То­гда уче­ни­ки ста­ли го­во­рить друг дру­гу: «Не при­нес ли Ему кто-ни­будь по­есть?»

Го­во­рит им Иисус: «Моя пи­ща – тво­рить во­лю По­слав­ше­го Ме­ня и за­кон­чить (свер­шить) Его де­ло. Не го­во­ри­те ли вы: «еще че­ты­ре ме­ся­ца, и на­сту­пит жат­ва?» Так вот го­во­рю вам: «под­ни­ми­те гла­за ва­ши и по­смот­ри­те на по­ля, по­то­му что они уже по­бе­ле­ли [и по­спе­ли] к жат­ве. Жну­щий по­лу­ча­ет на­гра­ду и со­би­ра­ет плод в жизнь веч­ную, чтобы вме­сте ра­до­ва­лись и се­ю­щий, и жну­щий. В этом слу­чае оправ­ды­ва­ет­ся из­ре­че­ние: один се­ет, а дру­гой жнет. Я по­слал вас жать то, над чем вы не тру­ди­лись; дру­гие по­тру­ди­лись, а вы во­шли в труд их»».

Из го­ро­да же то­го мно­гие из са­ма­ри­тян уве­ро­ва­ли в Него по сло­ву жен­щи­ны, сви­де­тель­ство­вав­шей: «Он ска­зал мне всё, что́ я сде­ла­ла». По­это­му, ко­гда са­ма­ри­тяне при­шли к Нему, они про­си­ли Его остать­ся у них. И Он про­был там два дня. И еще боль­ше [на­ро­да] уве­ро­ва­ло по Его сло­ву.

А жен­щине той го­во­ри­ли: «Уже не по тво­им рас­ска­зам ве­ру­ем; ведь са­ми мы услы­ша­ли и зна­ем, что Он во­ис­ти­ну Спа­си­тель ми­ра, [Хри­стос]».

Комментарии Юрия Рубана, канд ист. наук, канд. богословия.

[1] Савл, или Са­ул (евр. Ша­уль – «ис­про­шен­ный») – ев­рей­ское имя бу­ду­ще­го апо­сто­ла Пав­ла. По­сле его вне­зап­но­го об­ра­ще­ния над ним на­вис­ла смер­тель­ная опас­ность, и хри­сти­ане пре­про­во­ди­ли его на ро­ди­ну, в ма­ло­азий­ский Тарс, где он ждал, по­ка уля­гут­ся стра­сти и мож­но бу­дет вер­нуть­ся (см. Де­я­ния Апо­сто­лов 9 гл.).

[2] О при­чи­нах по­яв­ле­ния это­го тер­ми­на и его спе­ци­фи­че­ской окрас­ке хо­ро­шо пи­шет Сер­гей Аве­рин­цев: «По­ка при­вер­жен­цы каз­нён­но­го в Иеру­са­ли­ме око­ло 30 го­да га­ли­лей­ско­го Про­по­вед­ни­ка Иису­са не по­ки­да­ли пре­де­лов Па­ле­сти­ны, у них не бы­ло ни ма­лей­шей нуж­ды в ка­ком-то осо­бом са­мо­обо­зна­че­нии. Ведь они, вспом­ним это, во­все не со­би­ра­лись «ос­но­вы­вать» но­вую ре­ли­гию, а се­бя са­мих счи­та­ли наи­бо­лее вер­ны­ми из иуде­ев, су­мев­ши­ми узнать и при­знать Мес­сию, ко­гда Он на­ко­нец явил­ся. В сво­ем кру­гу, сре­ди сво­их все бы­ло про­сто: друг для дру­га они «бра­тья», в об­щем от­но­ше­нии к Учи­те­лю – «уче­ни­ки», для враж­деб­но на­стро­ен­ных рав­вин­ских ав­то­ри­те­тов – «от­ще­пен­цы» (евр. «ми­ним»). Но вот ко­гда аре­ал их про­по­ве­ди, рас­про­стра­ня­ясь на се­вер, до­шел до сто­ли­цы на Орон­те, тут-то для них по­на­до­би­лось ка­кое-то бо­лее об­щезна­чи­мое, бо­лее по­хо­жее на тер­мин на­име­но­ва­ние, ко­то­рое вы­ра­жа­ло бы их ме­сто сре­ди чу­жих, в ши­ро­ком ми­ре, фик­си­ро­ва­ло ста­тус дви­же­ния на­ря­ду с дру­ги­ми дви­же­ни­я­ми, ре­ли­ги­оз­ны­ми или еще ка­ки­ми-то. <…> Путь из ти­хой Га­ли­леи, да­же из Иеру­са­ли­ма в Ан­тио­хию – это путь от «уче­ни­ка» к «хри­сти­а­ни­ну». Что хри­сти­ане на­зы­ва­ют­ся с тех пор хри­сти­а­на­ми, до то­го при­выч­но для нас, что наш взгляд ле­нит­ся схва­тить ха­рак­тер­ную физио­но­мию сло­ва, уже два ты­ся­че­ле­тия вхо­дя­ще­го в но­мен­кла­ту­ру ми­ро­вых ре­ли­гий. Но по­лез­но за­ду­мать­ся над тем, что сло­во это по­стро­е­но по об­ра­зу и по­до­бию хо­до­вых по­ли­ти­че­ских тер­ми­нов рим­ско-эл­ли­ни­сти­че­ско­го ме­га­со­ци­у­ма (греч. Ке­са­ри­а­но́с – че­ло­век пар­тии Це­за­ря (Ке­са­ря), Хри­сти­а­но́с – че­ло­век пар­тии Хри­ста). В нем чи­сто гре­че­ский ко­рень (хрид­зо – «по­ма­зы­ваю») и слег­ка эл­ли­ни­зи­ро­ван­ный ла­тин­ский суф­фикс –anus вы­сту­па­ют как по­кров, на­бро­шен­ный на ев­рей­ско-си­рий­скую се­ман­ти­ку (Хри­стос – пе­ре­вод на гре­че­ский ев­рей­ско­го ма­шиах – Мес­сия, в пе­ре­во­де на рус­ский – «По­ма­зан­ник»). Ев­рей­ский, гре­че­ский, ла­тынь (к сло­ву ска­зать, три язы­ка, фигу­ри­ру­ю­щие в еван­гель­ском рас­ска­зе о над­пи­си над го­ло­вой рас­пя­то­го Иису­са) при­сут­ству­ют в этом ги­брид­ном ан­тио­хий­ском нео­ло­гиз­ме, и не про­сто при­сут­ству­ют, но вза­им­но про­ни­зы­ва­ют друг дру­га и про­све­чи­ва­ют друг сквозь дру­га; при­том ге­ге­мо­ния при­над­ле­жит гре­че­ско­му. За этим язы­ко­вым сбли­же­ни­ем, да­же сме­ше­ни­ем, чуть ли не зри­тель­но воз­ни­ка­ет об­раз улиц Ан­тио­хии, со­здан­ных для мно­го­люд­ства, необыч­но ши­ро­ких – до 20 м в ши­ри­ну и бо­лее! – на ко­то­рых встре­ча­лись лю­ди Во­сто­ка и За­па­да и проч­но гос­под­ство­вал дух ци­ви­ли­зо­ван­но­го, уве­рен­но­го в се­бе кос­мо­по­ли­тиз­ма» (Аве­рин­цев С. С. От бе­ре­гов Ев­фра­та до бе­ре­гов Бос­фо­ра. Ли­те­ра­тур­ное твор­че­ство си­рий­цев, коптов и ро­ме­ев в I ты­ся­че­ле­тии от Р. Х. // Сер­гей Аве­рин­цев. Со­бра­ние со­чи­не­ний. Пе­ре­во­ды: Мно­го­цен­ная жем­чу­жи­на. Ки­ев, 2004, с. 405–406).

[3] Мож­но пе­ре­ве­сти: «не поль­зу­ют­ся вме­сте со­су­да­ми».

Про­по­ведь в Неде­лю о са­ма­рян­ке

Про­то­и­е­рей Алек­сандр Мень

Во имя От­ца и Сы­на и Свя­то­го Ду­ха!

Се­го­дняш­нее вос­кре­се­нье на­зы­ва­ет­ся «Неде­лей о са­ма­рян­ке». Это день, по­свя­щен­ный па­мя­ти ев­рей­ской са­ма­рян­ки[1]. По­че­му ей та­кая честь? Кто она бы­ла, по­че­му ей по­свя­ща­ет­ся осо­бый вос­крес­ный день? По­то­му что бе­се­да Гос­по­да с ней бы­ла зна­ме­на­тель­ной, ве­ли­кой бе­се­дой, и всё, что рас­ска­зы­ва­ет нам еван­ге­лист, каж­дое сло­во – это со­кро­ви­ще.

Сна­ча­ла мы ви­дим, что Иисус идет под па­ля­щим солн­цем. На­ко­нец, Он устал, уто­мил­ся от тяж­ко­го пу­ти по ка­ме­ни­стой до­ро­ге и сел у ко­лод­ца. Пред­ставь­те се­бе те­перь на­ше­го Гос­по­да, Ко­то­ро­му долж­ны бы­ли под­чи­нять­ся все сти­хии и ми­ры, что Он идет как обык­но­вен­ный пут­ник и ис­пы­ты­ва­ет вме­сте с на­ми тя­го­ты жиз­ни – зной, жаж­ду, уста­лость. Но Он это де­ла­ет для то­го, чтобы раз­де­лить на­шу судь­бу, чтобы быть бли­же к лю­дям, чтобы на­хо­дить нас на до­ро­гах жиз­ни. И вот слу­чай­ная встре­ча у ко­лод­ца: жен­щи­на из са­ма­рий­ской де­рев­ни, по­ста­вив се­бе на пле­чо кув­шин, спус­ка­лась к ко­лод­цу по тро­пин­ке. Ду­ма­ла ли она то­гда, чтонай­дет там у ко­лод­ца? На­вер­ное, она ни о чем не ду­ма­ла, а шла, из­не­мо­гая от жа­ры, нес­ла, как это бы­ло при­ня­то, кув­шин на пле­че, и зна­ла, что сей­час на­до бу­дет на­би­рать во­ду и вновь под­ни­мать­ся в го­ру по жа­ре. И вспо­ми­на­ла она свою жизнь, за­губ­лен­ную и несчаст­ную: пять раз она пы­та­лась вый­ти за­муж, и каж­дый раз все это раз­ру­ша­лось, по ее ли вине, по вине ли дру­гих лю­дей – мы не зна­ем. Но горь­ко бы­ло ей.

Она под­хо­дит к ко­лод­цу, а ко­ло­дец ка­мен­ный, очень древ­ний. По пре­да­нию, ему уже боль­ше по­лу­то­ра ты­сяч лет, из него пи­ли мно­гие по­ко­ле­ния. И си­дит там пут­ник с по­со­хом, по одеж­де иудей, по го­во­ру то­же, и го­во­рит ей: «Дай мне на­пить­ся». Дай на­пить­ся, – по­то­му что ко­ло­дец глу­бо­кий, а у нее кув­шин с ве­рев­кой. А она зна­ет, что меж­ду иуде­я­ми и са­ма­ря­на­ми бы­ла мно­го­ве­ко­вая враж­да, та­кая силь­ная, что счи­та­лось за­зор­ным пить из од­но­го ков­ша, как у нас со ста­ро­об­ряд­ца­ми, – они не пьют вме­сте с «ни­ко­ниа́на­ми», то есть с на­ми, пра­во­слав­ны­ми. И ко­гда мне при­хо­ди­лось бы­вать в тай­ге у ста­ро­об­ряд­цев, они все­гда мне да­ва­ли от­дель­ную чаш­ку, она на­зы­ва­лась у них «по­га́ной», хо­тя она бы­ла чи­стой и при­го­тов­лен­ной для го­стей. «По­га­ной» – зна­чит «язы­че­ской», для ино­вер­цев. Так вот, эта са­ма­рян­ка уди­ви­лась: «Как же Ты, иудей, про­сишь у ме­ня пить из мо­е­го со­су­да?» А Он ей ска­зал: «Ты мне дай этой во­ды, а Я те­бе дам во­ды жи­вой, та­кой во­ды, ко­то­рую один раз вы­пив, ты ни­ко­гда не бу­дешь жаж­дать». Она ре­ши­ла, что это кол­дов­ство ка­кое-то, мо­жет, дей­стви­тель­но, за­го­во­рен­ная во­да: один раз вы­пил и боль­ше не на­до пить. И она ска­за­ла: «Гос­по­дин, дай мне та­кую во­ду, чтобы мне не тас­кать­ся сю­да без кон­ца».

А Он ви­дит, что она не по­ни­ма­ет: ведь Он го­во­рит о дру­гой во­де – ду­хов­ной. То­гда Он ре­шил по­дой­ти к ней по-дру­го­му и ска­зал: «По­зо­ви сво­е­го му­жа». А она: «Нет у ме­ня му­жа». «Да, – ска­зал Он, – у те­бя бы­ло пять му­жей, и этот не муж те­бе». И она по­ня­ла, что Он зна­ет ее пе­чаль­ную жизнь, ее оди­но­кую судь­бу. Ви­ди­мо, это бы­ла неза­у­ряд­ная жен­щи­на: она сра­зу за­бы­ла про свою прось­бу, что ей на­до во­ду ка­кую-то вол­шеб­ную до­стать, а сра­зу за­го­во­ри­ла о том, что вол­но­ва­ло лю­дей в от­но­ше­нии ве­ры: ка­кая ве­ра пра­виль­ная? «Я ви­жу, Гос­по­ди, – ска­за­ла она, – что Ты про­рок. Объ­яс­ни нам, ка­кая ве­ра пра­виль­ная. Вот вы, иудеи, мо­ли­тесь Бо­гу в Иеру­са­ли­ме, а мы, са­ма­ряне, мо­лим­ся на сво­ей го­ре Га­ри­зим. Как пра­виль­но мо­лить­ся Бо­гу – тут или там?» На это Гос­подь ей от­ве­тил, что, ко­неч­но же, За­кон Бо­жий из­древ­ле по­веле­вал мо­лить­ся в Иеру­са­ли­ме. «Ибо спа­се­ние, – ска­зал Он, – от иуде­ев». Но при­хо­дит вре­мя, ко­гда уже не важ­но бу­дет, где мо­лит­ся че­ло­век, на этой ли го­ре или на той, по­то­му что всю­ду Бог, всю­ду Его лю­бовь, всю­ду Его небо. В ду­хе и ис­тине нуж­но Ему по­кло­нять­ся. И пра­виль­ная ве­ра не та, ко­то­рая свя­за­на с од­ним ме­стом или с дру­гим, а та, ко­то­рая в ду­хе и ис­тине.

А что это зна­чит? По­кло­нять­ся Гос­по­ду серд­цем, лю­бо­вью, пре­дан­но­стью Ему и тво­ре­ни­ем добра – это и есть дух ис­ти­ны. Вот та­ких по­клон­ни­ков, по­чи­та­те­лей, ищет Бог.

Жен­щине это бы­ло не очень по­нят­но, да и мил­ли­о­нам лю­дей, и об­ра­зо­ван­ным, и бо­го­сло­вам это непо­нят­но. Как же так? Тут есть пра­ви­ло та­кое, там дру­гое, – ка­кое-то долж­но быть вер­ным, а ка­кое-то лож­ным. А Гос­подь го­во­рит: «Вер­но толь­ко од­но: воз­лю­бить Бо­га и воз­лю­бить че­ло­ве­ка – всё осталь­ное при­ло­жит­ся».

И сму­щен­ная жен­щи­на ска­за­ла: «Ну лад­но, при­дет вре­мя, явит­ся Спа­си­тель, Он нам всё рас­тол­ку­ет, как и что…». Она ду­ма­ет, что это вре­мя да­ле­ко, что оно при­дет ко­гда-ни­будь, мо­жет быть, через ты­ся­чу лет, – и слы­шит в от­вет уди­ви­тель­ные, про­стые сло­ва: «Это – Я, го­во­ря­щий с то­бой».

Боль­ше она Ему ни­че­го не ска­за­ла, но по­вер­ну­лась и по­бе­жа­ла по тро­пин­ке к се­бе в се­ле­ние. О чем она по­ду­ма­ла? В первую оче­редь она по­ду­ма­ла о сво­их од­но­сель­ча­нах, о лю­дях, ко­то­рые ей бы­ли до­ро­ги и ря­дом с ко­то­ры­ми она жи­ла, – ей за­хо­те­лось по­де­лить­ся с ни­ми ра­дост­ной ве­стью. Она в од­но мгно­ве­ние по­ве­ри­ла, что пе­ред ней – спа­се­ние и ис­тин­ное Сло­во Бо­жие. Она не бы­ла бо­го­сло­вом и, на­вер­ня­ка, бы­ла негра­мот­ной, но серд­це у нее за­би­лось, и она по­чув­ство­ва­ла Бо­жие при­сут­ствие и по­бе­жа­ла в се­ле­ние.

А Гос­подь си­дел один, за­ду­мав­шись. Кто зна­ет о чем: об этой жен­щине, о са­ма­ря­нах (они, кста­ти, до сих пор там жи­вут, их оста­лось все­го че­ты­ре­ста че­ло­век), о судь­бах лю­дей, о ре­ли­ги­оз­ных рас­прях и вой­нах. О чем Он ду­мал, мы не зна­ем, мо­жем лишь до­га­ды­вать­ся. Но ли­цо у Него бы­ло ра­дост­ное.

Ко­гда апо­сто­лы по­до­шли к Нему (они хо­ди­ли за по­куп­ка­ми) и ска­за­ли: «Учи­тель, по­ешь», – то Он от­ве­тил: «Я сыт, у Ме­ня есть дру­гая пи­ща». Они ста­ли пе­ре­гля­ды­вать­ся: мо­жет, кто-то при­хо­дил сю­да к ко­лод­цу и на­кор­мил Его? А Он ска­зал: «Нет, Моя пи­ща – это ис­пол­нять во­лю Мо­е­го От­ца».

Тем вре­ме­нем по­слы­ша­лись кри­ки, и пест­рая тол­па са­ма­рян в яр­ких одеж­дах спу­сти­лась вниз. Са­ма­ряне окру­жи­ли пут­ни­ка-иудея. Они не по­смот­ре­ли, что Он из враж­деб­но­го на­ро­да и по­ве­ли Его в свою де­рев­ню. Что там бы­ло – мы не зна­ем, но глав­ное в этой ис­то­рии – ре­зуль­тат. По­слу­шав Его, они ска­за­ли жен­щине: «Вот те­перь мы ви­дим, что это прав­да, уже не по тво­им сло­вам, а са­ми ви­дим».

Так вот, мы все с ва­ми в та­ком же по­ло­же­нии: сна­ча­ла мы ве­рим сло­ву на­пи­сан­но­му в Пи­са­нии, в кни­гах дру­гих, по­том мы ве­рим сло­вам, ко­то­рые нам го­во­рят лю­ди, но са­мый счаст­ли­вый мо­мент на­шей ду­хов­ной жиз­ни – ко­гда мы уже не по чу­жим сло­вам, а по соб­ствен­но­му чув­ству, по соб­ствен­но­му глу­бо­ко­му опы­ту узна­ём тай­ну Бо­жию, тай­ну Гос­по­да Иису­са, от­кры­ва­ю­щу­ю­ся в серд­це. Мы, как эти са­ма­ряне, га­да­ем и ду­ма­ем, что да как, а Он ря­дом с на­ми, Он от­кры­ва­ет нам Свое сло­во. Толь­ко мы долж­ны быть так же го­то­вы Его слу­шать, как эта про­стая жен­щи­на, как эти са­ма­ряне, как вся­кий че­ло­век, ко­то­рый име­ет уши слу­шать и слы­шит. Аминь.

(Из сбор­ни­ка «Про­по­ве­ди про­то­и­е­рея Алек­сандра Ме­ня.
Пас­халь­ный цикл». М., 1991. С. 51–54.)

[1] Са­ма­ряне, или са­ма­ри­тяне – се­ми­ти­че­ский на­род, род­ствен­ни­ки ев­ре­ев, по­том­ки жи­те­лей Из­ра­иль­ско­го цар­ства (со сто­ли­цей Са­ма­рия), раз­гром­лен­но­го ас­си­рий­ца­ми в 722 г. до н. э. (Еди­ное древ­не­ев­рей­ское го­су­дар­ство рас­ко­ло­лось на два – Из­ра­иль­ское и Иудей­ское – ещё в 931 го­ду до н. э. по­сле смер­ти ца­ря Со­ло­мо­на.) Большая часть из­ра­иль­тян бы­ла де­пор­ти­ро­ва­на вглубь Ас­си­рий­ской им­пе­рии; вско­ре они ас­си­ми­ли­ро­ва­лось с дру­ги­ми се­ми­ти­че­ски­ми на­ро­да­ми и ис­чез­ли с ми­ро­вой аре­ны. Немно­гие из­ра­иль­тяне, остав­лен­ные в Па­ле­стине для ве­де­ния сель­ско­хо­зяй­ствен­ных ра­бот, сме­ша­лись с при­е­хав­ши­ми сю­да языч­ни­ка­ми; их по­том­ки и ста­ли на­зы­вать­ся «са­ма­ря­на­ми» (или «са­ма­ри­тя­на­ми»). Они со­хра­ни­ли ве­ру в Еди­но­го Бо­га, но из книг Биб­лии при­зна­ва­ли лишь Пя­ти­кни­жие Мо­и­се­е­во. Евреи (по­том­ки жи­те­лей Иудей­ско­го цар­ства со сто­ли­цей в Иеру­са­ли­ме) пре­зи­ра­ли са­ма­рян как нечи­сто­кров­ных «ере­ти­ков» и от­но­си­лись к ним ху­же, чем к языч­ни­кам. (О са­ма­ря­нах см.: Ры­бин­ский В. П. Са­ма­ряне. Ки­ев, 1913; Райт Дж. Э.Биб­лей­ская ар­хео­ло­гия. СПб., 2003, с. 278–280, 352.) Эти род­ствен­ные се­ми­ти­че­ские на­ро­ды пи­та­ли друг к дру­гу столь же «неж­ные» чув­ства, что и совре­мен­ные из­ра­иль­тяне и па­ле­стин­ские ара­бы, об­щий пра­о­тец ко­то­рых, Ав­ра­ам, по­хо­ро­нен в хев­рон­ской ме­че­ти (не в си­на­го­ге!). К со­жа­ле­нию, уро­ки ис­то­рии боль­шин­ством не усва­и­ва­ют­ся: про­хо­дят ве­ка и ты­ся­че­ле­тия, но лю­ди не ме­ня­ют­ся. – Ю. Р.